Старое Зеркало
В старом доме, где скрипят полы, где каждый шаг отзывается эхом прошлого, где тишина хранит голоса давно ушедших дней, стоит зеркало. Не новое, не блестящее, а старое, в пыльной раме, у немой стены, словно смотритель забытой памяти. Оно не украшает комнату — оно *хранит*. Ты стоишь, хранитель тишины, и твои узоры так резны — не от времени, а от смысла. Каждая трещинка — как шрам, каждый оттенок — как воспоминание. Я вгляжусь в твоё стекло устало, усталыми глазами взрослого, с грузом решений, с морщинами на душе. Вижу шрамы, взрослые черты — усталость, осторожность, наученная маска, которую я называю «я». Но на миг мне вдруг не по себе стало — не от страха, не от боли, а от узнавания. В глубине не я, а будто ты... Тот, которого я давно не видел. Тот, кто бегал босиком по лужам, верил в драконов, плакал, когда умирал цветок, и смеялся, как будто весь мир был праздником. А зеркало помнит. Оно помнит твой искренний смех — не тот, что сейчас, выдавленный из вежливости, а тот, что звучал, как колокольчик, без стыда, без страха, без «а что подумают». Оно помнит слёзы, что были честнее, чем грех, потому что лились не из обиды, а из чистого сердца — от боли, от любви, от ужаса перед темнотой, от радости от первого снега. Тот мир, где игрушка — важнее всего, где мечта была реальнее, чем расписание, где «я буду космонавтом» звучало не как шутка, а как судьба — оно тихо спросит: «Ты помнишь его?» Я помню тебя — настоящего, слышишь? Того, кто не притворялся. Кто не боялся быть странным. Кто любил без расчёта. Кто верил, что добро побеждает. Я помню тебя. Каждый день. Каждую ночь. В каждом мгновении, когда сердце сжимается от красоты. В каждом порыве помочь незнакомцу. В каждом вздохе перед закатом. Но вопрос не ко мне. Вопрос — к тебе: «А ты... ты себя ещё помнишь?» Помнишь ли ты, как ты верил в чудо, прежде чем мир сказал: *«Ты слишком взрослый»*? Помнишь ли ты, как ты мог часами смотреть на облака и видеть в них целые миры? Помнишь ли ты, как ты делился последним куском хлеба с бездомной собакой, не думая о себе? Потому что детская душа — это не наивность. Это — искренность. Не слабость. А сила. Сила чувствовать без маски, любить без страха, верить без доказательств. И если мы потеряем её — мы не станем сильнее. Мы станем пустыми. Мы научимся выживать, но перестанем *жить*. Так пусть зеркало продолжает хранить. Пусть каждый день оно спрашивает: «Ты ещё здесь?» И пусть мы отвечаем не словами, а поступками: нежностью к чужому страданию, доверием к свету, способностью удивляться. Потому что пока в нас живёт тот мальчик, та девочка — мы не сломлены. Мы — целостны. Мы — настоящие. И в этом — наша самая большая победа: не забыть себя. Не потерять того, кто был. И не предать того, кто может быть снова. **Остаться ребёнком в душе — не значит не расти. Это значит — расти, не переставая быть живым.**
