СЕКРЕТНЫЙ ОБЪЕКТ КГБ "ЭНЕРГИЯ-2": ЧТО СЛУЧИЛОСЬ НА ГЭС, КОГДА В МАШИННОМ ЗАЛЕ ПРОПАЛ ЗВУК?
Звук — это не просто колеба́ние возду́ха. Звук — это доказа́тельство того́, что мир существу́ет. Вот вы слы́шите мой го́лос — зна́чит, я есть. Вы слы́шите шум за окно́м — зна́чит, там есть жизнь. Ка́ждый скрип, ка́ждый шо́рох, ка́ждый вздох — э́то ма́ленькое подтвержде́ние реа́льности. Я зна́ю э́то лу́чше други́х. Я — инжене́р-аку́стик. Всю свою́ жизнь я слу́шал. Я слу́шал, как пою́т мосты́ под ветром, как сто́нут опо́ры ЛЭП на моро́зе, как ды́шат бето́нные плоти́ны. Мой мир состоя́л из децибе́л, часто́т и амплиту́д. И са́мым вели́чественным, са́мым оглуши́тельным зву́ком в мое́й жи́зни был рёв маши́нного за́ла Усть-Или́мской гидроэлектроста́нции. Это не́ было шу́мом. Это была́ симфо́ния. Симфо́ния шестна́дцати гига́нтских турби́н, перема́лывающих реку́ в чи́стую эне́ргию. Этот рёв был физи́ческим, осяза́емым. Он дави́л на тебя́, проника́л в ко́сти, заставля́л вибри́ровать ка́ждую кле́точку те́ла. Мы жи́ли внутри́ э́того рёва. Мы научи́лись в нём говори́ть, ду́мать, да́же спать. Он был фо́ном на́шей жи́зни, её конста́нтой. А пото́м… пото́м он исче́з. Не зати́х. Не прекрати́лся. А был вы́резан из ми́ра, как опухоль. И в образова́вшейся пустоте́ мы уви́дели то, что всегда́ жило́ в тени́ зву́ка. Мы услы́шали тишину́. И она́ оказа́лась намно́го, намно́го гро́мче. Друзья́, пре́жде чем мы́ продо́лжим… я хочу́, что́бы вы поня́ли. Я расска́зываю э́то не ра́ди сла́вы и́ли де́нег. Мне почти́ семьдеся́т. Мне уже́ ничего́ не ну́жно. Я расска́зываю э́то, потому́ что молча́ние, кото́рое я храню́ три́дцать пять лет, ста́ло тяжеле́е той бето́нной плоти́ны, на кото́рой я рабо́тал. Оно́ да́вит. Оно́ гото́во меня́ раздави́ть. Все, кто мог мне запрети́ть говори́ть, ли́бо ме́ртвы, ли́бо преврати́лись в немощны́х старико́в. Подпи́ска о неразглаше́нии, кото́рую я дава́л лю́дям из Комите́та Госуда́рственной Безопа́сности, истле́ла вме́сте с то́й страно́й. Но страх оста́лся. Не страх наказа́ния. Страх того́, что е́сли я произнесу́ э́ти слова́ вслух, та тишина́ мо́жет верну́ться. Она́ мо́жет найти́ меня́ да́же здесь, в мое́й ма́ленькой кварти́ре за ты́сячи киломе́тров от прокля́той реки́.
