«К Тебе Обращаюсь…»
На границе отчаянья, за чертой бытия, где уже не различить, где кончается жизнь и начинается вечная тишина, я стою. Не на земле. На краю. Где шаг вперёд — не движение, а исчезновение. Где шаг назад — невозможен, потому что позади — пустота, в которой давно не осталось следов. *Где не ждёт никого ледяная земля,* не потому что она злая, а потому что она — равнодушна. Она не обнимает. Не согревает. Не говорит: «Ты важен». Она просто лежит, как саван, готовый принять ещё одно упавшее сердце. *Тишина давит камнем,* не просто как отсутствие звука, а как присутствие — присутствие одиночества, что стало плотью. В этой тишине — отзвуки фраз, тех, кто выключил свет и отвёл от нас глаз. Кто ушёл, не сказав «прощай», потому что прощание требует сострадания. А у них его не было. Или было — но они не рискнули остаться. *Молчат телефоны, пусты зеркала,* не потому что нет связи, а потому что связь прервана. Не проводами, не сетью, а доверием, что разбилось, словно стекло. Я смотрю в зеркало — и не вижу себя. Я вижу призрак. Тень. Того, кем был. Того, кого никто не узнаёт. *Моя вера, как лодка, давно протекла,* не в один день, не от шторма, а от капли, капли, капли — от разочарований, от молчания, от ожидания, что не сбылось. Я верил. Я молился. Я ждал. А потом стал считать: *«Видимо, я не достоин».* *Четыре стены — мой единственный мир,* не дом, не убежище, а тюрьма, в которой я — и заключённый, и надзиратель. Я хожу по кругу, говорю сам с собой, и становлюсь сам себе чужим. *И я сам себе — как незваный вампир,* что высасывает последние капли жизни, глядя на свои отражения в треснувшем стекле. *Я не верю ни в чудо, ни в завтрашний день,* потому что чудо — для сильных. А завтра — для тех, кто думает, что будет лучше. *Надежда — лишь часть от моей же тени,* дрожащая, бледная, исчезающая с первым лучом реальности. Я не ищу света. Я боюсь, что он не придёт. *И я поднимаю глаза к потолку,* не в молитве, не в покорности, а в последнем вопросе, который не нуждается в слове. Не от силы. От отчаяния. Потому что сила давно ушла. Осталась только дрожь в руках, в голосе, в сердце. *Я так не могу…* не как жалоба, а как признание: я сломлен. Я падаю. Я — на краю. *Ты есть?* Не кричу. Шепчу. Сквозь зубы. Сквозь слёзы, что не пролиты, потому что слёз уже нет. *Где-то там, за завесою туч?* Ты — не в облаках. Ты — не в громе. Ты — в тишине, которую я не могу слышать. *Ты видишь меня?* Не как героя. Не как праведника. Как того, кто упал. Кто потерял. Кто не в силах встать. *Дай мне хоть тонкий луч,* не солнце. Не ослепительный свет. Хоть искру. Хоть дрожь в воздухе. Хоть ощущение: «Ты не один». *Я больше не в силах,* я здесь, на краю. Услышь — я не плачу, я просто стою. *Я просто стою…* не двигаясь, не крича, не прося, а просто — *существуя*. И в этом — вся моя последняя мольба. *Я не прошу, чтоб вернулись назад* те, кто оставил мой тихий, заброшенный сад. Я не хочу их слов. Их лиц. Их лжи. Я не хочу возвращать то, что само ушло. *Не кричу о награде, не спорю с судьбой,* потому что я не хочу справедливости. Я хочу — *присутствия*. *Просто дай мне понять, что Ты рядом со мной.* Не как учитель. Не как судья. Как Отец. Как Друг. Как Тот, Кто не требует, чтобы я был сильным, чтобы я был достоин, чтобы я был хорошим. *Ты, Кто звёздам зажёг их далёкий огонь,* Кто знает, как светит каждая из них, даже та, что кажется потухшей. *И держишь пустыню в Своей ладони,* не как владыка, а как Хранитель. Ты, Кто не боишься пустоты, потому что Ты — её надежда. *Ты, Кто может из пепла создать города,* не из камня, не из стали, а из сердец, что казалось — сгорели. Ты, Кто воскрешал мертвых, а значит — можешь воскресить и меня. *Просто… будь здесь. Сейчас. Как никто. Никогда…* Не ради славы. Не ради чуда. Ради того, чтобы я смог вдохнуть. Ради того, чтобы я смог встать. Ради того, чтобы я смог сказать: *«Я — не один».* Потому что если Ты — здесь, то даже в самой глубокой тьме есть свет. И даже на краю бытия есть начало.
