В доме, что я им купила, невестка назвала меня «кошельком» На следующее утро я сделала ее бездомной

«Вашего имени нет в списке пассажиров», — сказала сотрудница у выхода на посадку. Сквозь стекло Рут видела, как ее дочь и сын садятся в самолет без нее, улыбаясь. Они забронировали поездку, выбрали места, оставили свою овдовевшую мать у выхода на посадку. Без предупреждения, без извинений. Она купила себе билет в первый класс и начала переписывать завещание на высоте 30 000 футов. К тому времени, как они приземлились в раю, они уже были вычеркнуты. «Ладно, прежде чем мы погрузимся в эту безумную историю, сделайте мне одолжение. Подпишитесь и скажите, откуда вы нас смотрите». Они помахали мне из-за стекла, улыбаясь, как будто я была багажом, который они уже сдали. Рут приготовила паспорт еще до того, как ее об этом попросили. Ногти у нее были накрашены нежно-коралловым цветом, а колесики чемодана смазаны WD-40 накануне вечером. Она была в блузке, которую ее дочь похвалила в прошлый День матери, той, с крошечными вышитыми гибискусами у воротника. Она трижды проверила групповой чат, в котором было сказано: «Не беспокойся ни о чем, мама. Просто приходи». Так она и сделала. Выход 37 сиял ранним утренним флуоресцентным светом. В воздухе витал запах кофе, реактивного топлива и лимонного средства для мытья полов. Она заметила их еще до того, как подошла к стойке. Хизер просматривала что-то в телефоне. Брэд прислонился к колонне, в наушниках. Оба выглядели расслабленными. Рут улыбнулась и помахала, таща за собой ручную кладь. Но когда она подошла, Хизер встала, ее глаза были широко раскрыты от притворного удивления. «О, ты пришла», — сказала она так, как можно было бы поприветствовать незваного гостя на чужой свадьбе. Рут наклонила голову. «Конечно, я пришла.