Я Еще Живой

Раненый солдат лежит в холодной расщелине окопа, в пыли и крови, с перебинтованной рукой, дрожащей от боли и холода. Его униформа потрёпана, лицо — в пыли и следах бессонных ночей, но глаза — полны чего-то, что не сломлено: в них горит слабый, но упрямый огонь надежды. Он смотрит вверх, сквозь узкую щель в земле, туда, где серое небо обрывается куском синевы, и видит, как чёрный ворон, расправив крылья, взмывает ввысь, исчезая за горизонтом. И в этот миг он шепчет — не вслух, а сердцем: «Полети… полети к моему дому. Скажи им, что я жив. Скажи, что я помню их лица, голоса, запах хлеба из печи, смех ребёнка, который ждёт отца. Скажи, что я держусь. Что я не сдался. Что каждое утро, просыпаясь среди грохота и пыли, я вспоминаю — ради чего». Он знает, что ворон — не вестник, не магия, не посланец богов. Но в войне, где всё теряется — связь, письма, надежды — даже такая малая мысль становится молитвой. Он верит, что где-то между небом и землёй, между реальностью и мечтой, птица может унести не просто образ, а тепло его души, трепет его сердца, его немой крик: «Я ещё здесь. Я жив. Я возвращаюсь». И пусть никто не увидит, как ворон сел на крышу его дома, пусть никто не услышит, как шепчет ветер его имя — сама вера в это даёт ему силы дышать, бороться, ждать. Потому что надежда — это не иллюзия. Это оружие солдата, когда заканчиваются патроны. Это свет, который не гаснет даже в самых глубоких окопах войны. И пока он смотрит в небо, зная, что ворон летит туда, где его любят, он снова становится не просто раненым бойцом — он становится сыном, отцом, мужем. Человеком. А это, пожалуй, самое важное, что может сохраниться в сердце посреди ада.