Увидеть Арарат и услышать азан под присмотром "начальника"

հասանելի են հայերեն ենթագրեր Аракс — село в Армавирском районе, на границе с Турцией. Почти из любой точки села можно не только увидеть Арарат и границу, но и услышать азан. Правда, не пять раз в день, как положено в исламе. Местные рассказывают, что раньше (а в нашем случае «раньше» — это почти всегда в советское время) турки были громче, поэтому утренний призыв муэдзина они использовали в качестве будильника, а сейчас динамик работает плохо. Говорят, что и пограничники работали лучше, потому что охраняли тогда еще свою границу СССР. Солдат на каждой заставе было в десятки раз больше, а сегодня по 6 человек. «Сейчас ему какой интерес охранять, это не его родина, не его граница, — говорит один из жителей села. — Тогда было по-другому, не то что этот ваш…» Этот «наш» — один из представителей пограничных войск ФСБ России на границе Армении с Турцией. Он обязан проверить всех приезжих и оповестить о правилах пребывания на приграничной территории. Так мы и познакомились. Меня, гражданку РФ, легко пробить по базе. В сельской жизни конец июня — сезон огурцов. «Ерехек, инч эк дук узум?» — соседка Римма Акоповна вышла к нам на встречу. «Огурцы, — ответили мы. — Нам бы штук пять». «Килограмм?» — и вынесла пять штук в подарок. До пенсии она работала акушеркой в Вагаршапате, думаю, именно поэтому использует отчество при знакомстве. «Живу внуком, ему 35 лет». После смерти родителей внук живет с ней, продает овощи в Вагаршапат. Почти все жители заняты в теплицах. Дети работают на родителей полный рабочий день. Один из подростков рассказал, что вчера с шести до двух сажал саженцы․ Его бабушка проводит в теплице по 15 часов. «Я ее очень люблю, — говорит он. — Когда у нее был день рождения, мы просто ушли из дома, чтобы она побыла одна и отдохнула, это был лучший подарок». На следующий день Рима Акоповна преподнесла нам целый пакет огурцов. Услышав, что в тот момент у нас в гостях был «начальник» (так в селе называют командира подразделения пограничной службы), она согласилась зайти на кофе, уточнив, подходящий ли у нее костюм для такой встречи. Начальник скучал «по возможности поговорить на русском без акцента» — так он объяснил свой интерес к нашей компании. В свою очередь, наша компания объяснила взаимный интерес тем, что никогда не сидела за одним столом с представителем российского ФСБ. Близость Турции если кого сегодня и пугает, то пожалуй только подростков. Среди них ходят слухи, что если границу откроют, то турки обязательно нападут. Взрослые опасаются, что из-за импорта турецких овощей и фруктов местные останутся без работы. Школа в деревне одна, в классе моего нового приятеля осталось девять человек. С недавних пор в программе появился турецкий язык как предмет по выбору. Школьники ежегодно посещают заставу, во время экскурсии обедают по-солдатски гречкой с тушенкой. На первом этаже школы развешаны рисунки. Возле Арарата всегда нарисована река Аракс, в Ереване такого сюжета не встретить. Мы сразу находим общий язык с бывшим гангстером Давидом. Он уважает тех, кто не пошел на войну в Украине, а еще не любит Путина, потому что это вор, который предал воровскую культуру. Самые горячие обсуждения в тот вечер были вокруг депортации азербайджанцев из России, мол, Путин единственный, кто никого не уважает, а у воров национальности нет. Один из соседей вспоминает, что после распада СССР «государства не было, и мы все взяли на себя, но КГБ остался КГБ — на границе все было четко». В селе в голодные для страны годы жилось лучше, местные самоорганизовались и собирали овощи, везли в Ереван, раздавали. Принимали и беженцев из Азербайджана, правда теперь в шутку отмечают, что те уезжали, услышав азан на рассвете. В шестидесятые «застава была нашим домом», майор Совенко знал всех, в деревне проводил больше времени, чем на заставе. Его жена Раиса Ивановна тогда работала учительницей русского языка в сельской школе. Дети служивших на границе ходили в эту же школу вместе со всеми. «А сейчас совсем не то, сейчас рыночные отношения». С издержками централизации местные жители тоже сталкивались. «При Андропове в селе был скотоводческий колхоз. Какой дурак привез сюда коров из Прибалтики? У нас летом 50 градусов, зимой минус 20 и 1,5 метра снега». «Из-за плановой экономики мучали людей выращиванием хлопка». Вспоминают, что в 70–80-е годы в Звартноце была ярмарка, магазины в селе закрывались, везли продать никому не нужные в деревне товары, попавшие на прилавок по распределению: калоши, килька в томате и другие консервы. Говорят, за ними стояли в очереди бакинцы. В соседнем доме был тандыр, а сейчас сыновья женщины со снимка пекут лаваш в Самаре. У нашего соседа Давида в России был успешный строительный бизнес, правда в Белгородской области, где сейчас ничего не строится и невозможно продать свою квартиру. «Россия всех проглотила. Сейчас мы возвращаемся с голой жопой» — говорит он. У езида Хусейна все родственники еще в перестройку уехали в Европу, а ему там скучно — у него большой дом, теплица, голуби и регулярные поездки на рынок