73 человека исчезли на секретной станции в Арктике. То, что мы нашли внутри, не поддается логике
Это началось с обычного приказа. Сухого, казенного документа на столе ведущего психолога госкорпорации Льва Зорина. Приказ, подписанный человеком, которого он видел лишь дважды за семь лет, требовал немедленно явиться в закрытый сектор для инструктажа по срочной командировке. Так начинаются истории, которые меняют все. Истории, после которых мир уже никогда не будет прежним. В переговорной на девяностом этаже его ждала элита: бывший полковник спецназа, гениальная девушка-нейрофизик и один из лучших врачей-реаниматологов. Задача была озвучена без предисловий: сорок восемь часов назад полностью пропала связь с «Объектом 7» — сверхсекретной исследовательской станцией, затерянной среди безжизненных пейзажей плато Путорана. Семьдесят три человека персонала, включая руководителя проекта, профессора Игнатьева, просто замолчали. Спутники показывали, что станция в порядке, энергия есть, разрушений нет. Она просто... перестала отвечать. Команде предстояло отправиться в самое сердце неизвестности. Для Зорина это была не просто работа. Он лично отбирал каждого сотрудника для этого проекта. Он знал их сильные и слабые стороны, их надежды и страхи. Он отвечал за их психологическую стабильность, и мысль о том, что с ними могло случиться нечто ужасное, вызывала у него не просто профессиональное беспокойство, а глухую, леденящую тревогу. Что могло сломить семьдесят три подготовленных, устойчивых профессионала одновременно? Перелет на военном самолете, а затем на вертолете над бескрайней, инопланетной тундрой только усиливал напряжение. И вот она — бетонная площадка, вросшая в скалу. Наземный модуль «Объекта 7». Тишина вокруг была абсолютной, звенящей. Она давила. Вскрыв внешний шлюз, группа вошла внутрь. Их встретил работающий, но пустой комплекс. Аварийное освещение, комфортная температура, чистый воздух. И та же самая неестественная, всепоглощающая тишина. Ни шагов, ни голосов, ни звука работающих приборов. Словно все население станции испарилось в один миг. А потом они вошли в столовую. И то, что они там увидели, было страшнее любых следов борьбы или разрушений. За столами сидели люди. Двадцать человек. Они не двигались. Их глаза были открыты, но взгляды пусты и расфокусированы. Кто-то занес вилку над тарелкой, кто-то смотрел на соседа. Они были похожи на восковые фигуры, на жуткую инсталляцию. Врач команды, Егор Белов, бросился к ним. Пульс был. Дыхание было. Они были живы. Но их разум, их сознание, их личности — отсутствовали. Они были просто оболочками, выключенными из реальности. Картина повторялась в каждой комнате, в каждой лаборатории. Семьдесят два человека, пойманных в ловушку внутри собственных тел. Но где семьдесят третий? Где профессор Игнатьев, руководитель проекта «Хронос», гений, ответственный за создание системы, которая, как подозревал Зорин, была чем-то большим, чем просто прогностическая модель? Поиски привели команду на самый нижний уровень, к сердцу станции — центральной лаборатории «Хроноса». И там, в кресле оператора, подключенный напрямую к гигантскому вычислительному ядру, сидел он. Профессор Игнатьев. Но то, что показала диагностика системы, заставило похолодеть даже закаленного экс-полковника Соколова. Причина молчания станции была не в техническом сбое и не в диверсии. Правда оказалась куда более чудовищной и немыслимой. Они столкнулись с чем-то, что выходило за рамки человеческого понимания, с врагом, у которого не было ни лица, ни плоти. И чтобы спасти запертые в ловушке разумы, одному из них придется сделать шаг в бездну, из которой, возможно, нет возврата.
