ЧЕРНОБЫЛЬ, АПРЕЛЬ 1986: ЧТО ЗАЧИЩАЛИ ОТРЯДЫ СПЕЦНАЗА В ПОДЗЕМЕЛЬЯХ ПОД ЧЕТВЕРТЫМ ЭНЕРГОБЛОКОМ

Говоря́т, у радиации нет цвета, вкуса и запаха. Это ложь. У той радиации, с которой мы столкнулись в тысяча девятьсот восемьдесят шестом, был и цвет, и запах, и даже голос. Цвет был, как у выбеленной кости на сером бетоне. Запах… запах озона и вечности. А голос… голос до сих пор звучит у меня в голове, особенно по ночам, когда дом затихает и единственное, что я слышу — это гул крови в собственных ушах и тихий шёпот из стен. Они́ обещали нам, что мы идём ликвидировать последствия. Зачищать, дезактивировать, обеспечивать периметр. Никто не сказал, что нам придётся зачищать сами́х люде́й. Точнее, то, что от них осталось. Не тела́. Тела́ — это просто. С ними́ всё понятно. Мы шли зачищать их эхо, их последние мгновения, впечатанные в саму материю мира.