AI ЛЕГИОН - Антракт в Преисподней
И он вернется... Под красной луной, выступление начнется… В новом теле, как дар для юнца, Смеяться будет некому после конца... Сирота без имени, чистое дитя, Цирк приютил его будто шутя. Хозяин с кнутом, пророк из бедлама, Кормил его болью, это "долг для драмы". Артисты смеялись, камни бросали, Каждый новый день, они продолжали. Когда кашлял кровью, ждали конца, Говорили — сжечь и выбросить юнца! Но в ту ночь тени плясали на стенах, И звёзды молчали — в них не было плена. Он шёл, как во сне, в дыхании смрада, И там среди хлама… Лежал «Гримуар из самого Ада». Раскрывая его — он не видел страниц, Лишь слова, что как змеи и тысячи лиц. Кровь из глаз — Печать, он её не стирал, Умылся ею... и снова как чистый храм. Вернулся с улыбкой: "Мой номер готов." Хозяин засмеялся: "Что ж, удиви коль взгляд твой суров." И все под купол, свет гас, будто сон… Мальчик шептал: Будет здесь последний стон. Он читал: "In tenebris lux mea ardet…", Цвет луны стал багровым, он принял обет. Из пола полезли чудовища тьмы, Цирк закричал: "О спасеньи но, увы!" Шатёр стал клеткой, ни окон, ни дверей, Когти рвали, а крики становились сильней. Он сказал: "Вы учили жестоко играть..." — Выступление, зал - Пора начинать. Они рвались прочь, но в его дивной игре, Кто-то кричал, кто-то плакал во тьме. Хозяин молил, звал его сыном, Но мальчик шептал: "пора прощаться с миром." Он исчез под аплодисменты огня, Последний акт — и мёртвая тишина. А наутро на холме, как слепая легенда, Стоял цирк… пустой. Лишь вороны — сцена. Он читал: "In tenebris lux mea ardet…", Цвет луны стал багровым, он принял обет. Из пола полезли чудовища тьмы, Цирк закричал: "О спасеньи но, увы!" Шатёр стал клеткой, ни окон, ни дверей, Когти рвали, а крики становились сильней. Он сказал: "Вы учили жестоко играть..." — Выступление, зал - Пора начинать. "Тот, кто был шутом, стал господином сцены." "А все, кто смеялся — стали частью легенды." "Гримуар молчит, Он сжимает рукой…" "Так больные дети знакомятся с тьмой.
