Сын продал мою типографию. Но когда он включил станок, тот выдал ему повестку в суд...

Что остаётся у человека, когда дело всей его жизни, его наследие, его душа́, превращается в "неликвидный актив" в глазах собственного ребёнка? Для Елизара, старого мастера-печатника, вся жизнь была в запахе типографской краски, в ритмичном грохоте старого немецкого станка и в святом трепете перед печатным словом. Он — хранитель памяти, человек, для которого типография была не бизнесом, а храмом. Его сын, Всеволод, — дитя нового века, для которого прошлое — это хлам, а отцовская преданность делу — "неумение жить". Он решил, что старые станки — это просто металлолом, а огромное помещение типографии — идеальный склад для китайских товаров. И когда он привёл покупателей, чтобы поставить точку в истории своей семьи, он не знал, что его отец приготовил последний, самый важный тираж. Он не знал, что старый печатный пресс, который он так презирал, хранит тайну. И эта тайна способна не просто аннулировать сделку, а разрушить весь его мир "успешного успеха". Эта история — не просто о семейном конфликте. Это глубокая драма о столкновении ценностей, о родительской жертвенности и потребительском эгоизме. О том, как человек, которого пытались списать со счетов, доказал, что настоящая сила не в деньгах, а в мастерстве и чести.